Нет любви бескорыстней и безусловней, чем любовь родителей к своим детям.
Чарли Чаплин, 12 детей, в 1965 году, будучи умудренным стариком 76 лет, написал письмо своей двадцатиоднолетней дочери Джеральдине, ищущей себя в танце на парижской сцене.
Письмо эмоциональное, глубоко личное, но в то же время подходящее каждому из нас.
Это пример отцовской любви и заботы, грусти и радости, гордости и переживаний, накопленной мудрости и сохранившегося в нем детства.
***
«Я никогда не был ангелом», писал гений кинематографа, «но я всегда стремился быть человеком. Постарайся и ты».
Прочитайте это письмо и подумайте, чему научили вас ваши родители, и чему вы хотели бы научить ваших детей.
***
«Девочка моя!
Сейчас ночь. Рождественская ночь.
Все вооруженные воины моей маленькой крепости уснули.
Спят твой брат, твоя сестра.
Даже твоя мать уже спит.
Я чуть не разбудил уснувших птенцов, добираясь до этой полуосвещенной комнаты.
Как далеко ты от меня!
Но пусть я ослепну, если твой образ не стоит всегда перед моими глазами.
Твой портрет — здесь на столе, и здесь, возле моего сердца.
А где ты?
Там, в сказочном Париже, танцуешь на величественной театральной сцене на Елисейских полях.
Я хорошо знаю это, и все же мне кажется, что в ночной тишине я слышу твои шаги, вижу твои глаза, которые блестят, словно звезды на зимнем небе.
Я слышу, что ты исполняешь в этом праздничном и светлом спектакле роль персидской красавицы, плененной татарским ханом.
Будь красавицей и танцуй! Будь звездой и сияй! Но если восторги и благодарность публики тебя опьянят, если аромат преподнесенных цветов закружит тебе голову, то сядь в уголочек и прочитай мое письмо, прислушайся к голосу своего сердца.
Я твой отец, Джеральдина! Я Чарли, Чарли Чаплин!
Знаешь ли ты, сколько ночей я просиживал у твоей кроватки, когда ты была совсем малышкой, рассказывая тебе сказки о спящей красавице, о недремлющем драконе?
А когда сон смежал мои старческие глаза, я насмехался над ним и говорил: «Уходи! Мой сон — это мечты моей дочки!»
Я видел твои мечты, Джеральдина, видел твое будущее, твой сегодняшний день.
Я видел девушку, танцующую на сцене, фею, скользящую по небу. Слышал, как публике говорили: «Видите эту девушку? Она дочь старого шута. Помните, его звали Чарли?»
Да, я Чарли! Я старый шут! Сегодня твой черед. Танцуй!
Я танцевал в широких рваных штанах, а ты танцуешь в шелковом наряде принцессы. Эти танцы и гром аплодисментов порой будут возносить тебя на небеса.
Лети! Лети туда! Но спускайся и на землю! Ты должна видеть жизнь людей, жизнь тех уличных танцовщиков, которые пляшут, дрожа от холода и голода.
Я был таким, как они, Джеральдина.
В те ночи, в те волшебные ночи, когда ты засыпала, убаюканная моими сказками, я бодрствовал. Я смотрел на твое личико, слушал удары твоего сердечка и спрашивал себя: «Чарли, неужели этот котенок когда-нибудь узнает тебя?»
Ты не знаешь меня, Джеральдина.
Множество сказок рассказывал я тебе в те далекие ночи, но свою сказку — никогда. А она тоже интересна. Это сказка про голодного шута, который пел и танцевал в бедных кварталах Лондона, а потом собирал милостыню. Вот она, моя сказка!
Я познал, что такое голод, что такое не иметь крыши над головой. Больше того, я испытал унизительную боль скитальца-шута, в груди которого бушевал целый океан гордости, и эту гордость больно ранили бросаемые монеты. И все же я жив, так что оставим это.
Лучше поговорим о тебе.
После твоего имени — Джеральдина — следует моя фамилия — Чаплин. С этой фамилией более сорока лет я смешил людей на земле. Но плакал я больше, нежели они смеялись.
Джеральдина, в мире, в котором ты живешь, существуют не одни только танцы и музыка!
В полночь, когда ты выходишь из огромного зала, ты можешь забыть богатых поклонников, но не забывай спросить у шофера такси, который повезет тебя домой, о его жене.
И если она беременна, если у них нет денег на пеленки для будущего ребенка, положи деньги ему в карман.
Я распорядился, чтобы в банке оплачивали эти твои расходы. Но всем другим плати строго по счету.
Время от времени езди в метро или на автобусе, ходи пешком и осматривай город.
Приглядывайся к людям!
Смотри на вдов и сирот!
И хотя бы один раз в день говори себе: «Я такая же, как они».
Да, ты одна из них, девочка!
Более того. Искусство, прежде чем дать человеку крылья, чтобы он мог взлететь ввысь, обычно ломает ему ноги. И если наступит день, когда ты почувствуешь себя выше публики, сразу же бросай сцену.
На первом же такси поезжай в окрестности Парижа. Я знаю их очень хорошо! Там ты увидишь много танцовщиц вроде тебя, даже красивее, грациознее, с большей гордостью. Ослепительного света прожекторов твоего театра там не будет и в помине.
Прожектор для них — Луна. Вглядись хорошенько, вглядись! Не танцуют ли они лучше тебя?
Признайся, моя девочка! Всегда найдется такой, кто танцует лучше тебя, кто играет лучше тебя! И помни: в семье Чарли не было такого грубияна, который обругал бы извозчика или надсмеялся над нищим, сидящим на берегу Сены.
Я умру, но ты будешь жить.
Я хочу, чтобы ты никогда не знала бедности.
С этим письмом посылаю тебе чековую книжку, чтобы ты могла тратить сколько пожелаешь.
Но когда истратишь два франка, не забудь напомнить себе, что третья монета — не твоя.
Она должна принадлежать незнакомому человеку, который в ней нуждается.
А такого ты легко сможешь найти. Стоит только захотеть увидеть этих незнакомых бедняков, и ты встретишь их повсюду.
Я говорю с тобой о деньгах, ибо познал их дьявольскую силу.
Я немало провел времени в цирке.
И всегда очень волновался за канатоходцев. Но должен сказать тебе, что люди чаще падают на твердой земле, чем канатоходцы с ненадежного каната. Может быть, в один из званых вечеров тебя ослепит блеск какого-нибудь бриллианта.
В этот же момент он станет для тебя опасным канатом, и падение для тебя неминуемо. Может быть, в один прекрасный день тебя пленит прекрасное лицо какого-нибудь принца. В этот же день ты станешь неопытным канатоходцем, а неопытные падают всегда.
Не продавай своего сердца за золото и драгоценности.
Знай, что самый огромный бриллиант — это солнце.
К счастью, оно сверкает для всех. А когда придет время, и ты полюбишь, то люби этого человека всем сердцем.
Я сказал твоей матери, чтобы она написала тебе об этом. Она понимает в любви больше меня, и ей лучше самой поговорить с тобой об этом. Работа у тебя трудная, я это знаю. Твое тело прикрыто лишь куском шелка. Ради искусства можно появиться на сцене и обнаженным, но вернуться оттуда надо не только одетым, но и более чистым.
Я стар, и может быть, мои слова звучат смешно. Но, по-моему, твое обнаженное тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнаженную душу. Не страшно, если твое мнение по этому вопросу десятилетней давности, то есть принадлежит уходящему времени.
Не бойся, эти десять лет не состарят тебя. Но как бы то ни было, я хочу, чтобы ты была последним человеком из тех, кто станет подданным острова голых. Я знаю, что отцы и дети ведут между собой вечный поединок. Воюй со мной, с моими мыслями, моя девочка! Я не люблю покорных детей.
И пока из моих глаз не потекли слезы на это письмо, я хочу верить, что сегодняшняя рождественская ночь — ночь чудес.
Мне хочется, чтобы произошло чудо, и ты действительно все поняла, что я хотел тебе сказать.
Чарли уже постарел, Джеральдина.
Рано или поздно вместо белого платья для сцены тебе придется надеть траур, чтобы прийти к моей могиле. Сейчас я не хочу расстраивать тебя.
Только время от времени всматривайся в зеркало — там ты увидишь мои черты.
В твоих жилах течет моя кровь.
Даже тогда, когда кровь в моих жилах остынет, я хочу, чтобы ты не забыла своего отца Чарли.
Я не был ангелом, но всегда стремился быть человеком.
Постарайся и ты. Целую тебя, Джеральдина. Твой Чарли. Декабрь 1965 г."
© AdMe.ru
а это для тех,кому интересно-как сложилась жизнь у Джеральдин...
***
ДЖЕРАЛЬДИН ЧАПЛИН, актриса. Год рождения – 1944, 31 июля
Родилась в Санта-Монике в Калифорнии. Она дочь великого Чарли Чаплина и внучка драматурга, нобелевского лауреата Юджина О’Нила. Ее мать – дочь знаменитого писателя.
У нее есть сестра Сидни и брат Чарли.
«Для меня Чаплин – герой и антигерой в одном лице, а не просто папа, – говорит актриса.
– У него ведь был очень странный характер, свойственный многим творческим людям. Он не выносил критики, не умел проигрывать. И при этом ему всегда нужны были зрители. Даже если это была жизнь в четырех стенах, а не кино. Он был законченным трудягой. Каждый день вставал в восемь утра и садился за свой, необъятных размеров письменный стол. И работал, работал, работал. И если у него что-то не выходило, отец не успокаивался до тех пор, пока не добивался нужного ему результата. Он любил красивых женщин и не мог пройти мимо них. А они любили его».
Когда Чаплин исполнилось восемь лет, она приняла участие в съемках фильма своего отца «Огни рампы», хотя тогда ее имя так и не появилось в титрах.
«Я снималась в массовке в картине «Огни рампы».
Мало что помню о той своей «роли». Разве что – как сильно радовалась, что мне больше не надо ходить в школу. Я ведь снимаюсь в кино! И каково же было мое разочарование, когда выяснилось, что и на студии есть школа для детей-актеров. Так что я сразу со съемочной площадки шла садиться за обычную парту».
Джеральдин получила образование в школе-интернате в Швейцарии, где бегло разговаривала на французском и испанском языках, являющимися стандартными предметами для изучения в любой швейцарской школе.
Она занималась балетом, и долгое время будущая актриса мечтала о карьере балерины: окончила Королевскую балетную школу в Лондоне и некоторое время выступала на парижской балетной сцене.
Когда ее мечта о карьеры балерины испарилась, она решила следовать по стопам отца – и выбрала актерскую профессию.
«Я думала, что будет просто попасть в кинематограф как дочка Чарли Чаплина. И, в принципе, так и было. За исключением того, что я не приносила большой пользы как актриса – действительно, вначале все было просто ужасно».
Казалось бы, начинающей актрисе везет:
она снялась в одной из главных ролей в экранизации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» английского режиссера Дэвида Лина, с успехом прошедшей по экранам многих стран.
Тоня в исполнении Джеральдин — прелестна и грациозна в первых эпизодах фильма, а затем она добросовестно играет тихую и преданную жену героя, попавшую в непривычно-суровые для нее условия.
Однако амплуа обыкновенной женщины оказалось чужим для Чаплин, и она «потерялась» рядом со своими партнерами Шарифом и Кристи.
Актриса, наделенная оригинальной внешностью, одухотворенностью, обостренной чувствительностью, была еще в ней не раскрыта.
«С Дэвидом мы подружились уже после съемок «Живаго», – рассказала актриса. – Насколько фильм получился русским? Сложно ответить. Можно с уверенностью утверждать, что он на 100% получился фильмом Дэвида Лина. Как когда-то мой отец воссоздавал лондонские улицы в США для съемок, так и Дэвид отстроил в Мадриде два кусочка России, две улицы: богатую и бедную. Деревенские кадры снимались в испанской Сории, где той зимой не выпало ни снежинки. На площадке летала мраморная крошка, а мы кутались в зимнюю одежду и изображали, что нам холодно в 45-градусную жару. Нам не давали пить в течение дня, чтобы мы не покрывались потом».
В 1967 году состоялся дебют Чаплин на Бродвейской сцене.
Джеральдин Чаплин можно без всякого преувеличения назвать звездой мирового кинематографа – на протяжении своей карьеры актриса активно снималась, как на родине, в США, так и в Испании, Франции и Великобритании, и работала с известнейшими режиссерами: с Жаком Риветтом «Северный ветер» и «Любовь на траве», Аленом Рене «Жизнь — это роман» и «Я хочу домой», Робертом Олтманом «Нэшвилл», «Баффало Билл и индейцы», «Свадьба», Мартином Скорсезе «Эпоха невинности», Франко Дзеффирелли «Джейн Эйр».
Во всем облике Джеральдин Чаплин, худенького, почти воздушного существа с нежным голоском, с острыми чертами подвижного нервного лица есть некая загадочная неопределенность. Невозможно даже сказать, какой она национальности и что-то азиатское проступает в разрезе ее близко посаженных, блестящих глаз.
Подросток? Девочка? Женщина? — ей свойственно мерцание промежуточных состояний, когда человек не раскрыт еще ни для себя, ни для других.
Джеральдин не из тех звезд, что покоряют пышным расцветом женственности как Элизабет Тейлор или Софи Лорен, ее сексуальное обаяние совсем иное — обаяние и тайна еще неведомой ей самой, не разбуженной чувственности.
И во всей этой неочерченности облика скрывается многозначность. Актриса с такими редкими данными нуждалась в своем режиссере, в своем творце. Неизвестно, как сложилась бы ее судьба, если бы не встреча с испанским режиссером Карлосом Саурой, творческий и семейный союз с которым с 67-го по 79-й год, стал счастливой полосой в жизни Чаплин и ознаменовал перелом в ее творчестве. Она сыграла главные роли почти по всех его фильмах этого периода; произошло чудесное совпадение оригинальной индивидуальности актрисы и художественного своеобразия кинематографа Сауры, в который она органично вписалась.
Впервые Чаплин снялась в фильме Сауры «Приклеенная жвачка», создав сразу два женских образа: красавицы-блондинки Элены, в которую влюблен провинциальный врач, и его ассистентки-дурнушки Аны, постепенно перевоплощавшейся в объект недостижимых желаний героя.
Ана в исполнении Чаплин вначале робка и покорна, но затем становится требовательной и властной, обретая другое «я». Режиссер, высоко ценивший способности Джеральдин, сказал, что «она, благодаря своей англосаксонской культуре, своему видению мира, людей, в особенности женщин, которое совершенно отличается от моего, привнесла в этот фильм много своего». Атмосфера картины, сотканная из реального и воображаемого, проникнута двойственностью всего сущего, что и передано в персонажах. Настоящий фейерверк импровизации, лицедейства показала актриса в фильме «Логово», в создании сценария которого она также приняла участие.
Ее героиня Тереза, запершись с мужем в своем доме, начинает разыгрывать ситуации придуманной жизни и мало-помалу действительность вытесняется фантазией, бесконечной игрой, приводящей к трагическому финалу.
Черты гротеска, фарсовости этой роли получат продолжение в персонажах картин Сауры «Ана и волки» и «Маме исполняется сто лет».
В первой из них, притче об испанском обществе, где каждое действующее лицо не только характер, но и символ, Чаплин играет гувернантку из Англии, чье иностранное происхождение, загадочность и одновременно незащищенность делают из нее ключевую фигуру в раскрытии страстей окружающих, превративших ее в жертву.
Одной из лучших ролей Джеральдин Чаплин, отмеченной призом на международного кинофестиваля в Париже в 1978 году, считается образ одержимой местью женщины в фильме «Помни имя мое», построенный на контрасте внешней утонченности, слабости и внутренней силы и жестокости.
Одноплановые же характеры традиционных жанровых фильмов сковывают актрису. Более соответствующее истине представление о ее мастерстве дает фильм «Вдова Монтьель» по рассказу Гарсиа Маркеса, поэтический настрой которого связан исключительно с его героиней Аделаидой Монтьель — женщиной, превращенной в тень своего мужа и не выдерживающей столкновения с открывшейся ей после его смерти правдой.
В 1992 году актриса исполнила роль своей бабушки – Ханны Чаплин, в биографической картине Ричарда Аттенборо «Чаплин» и за эту роль была удостоена одной номинации на премию «Золотой глобус».
На сегодняшний день фильмография Чаплин насчитывает более ста кинокартин.
Одна из недавних ее работ в мистическом триллере Хуана Антонио Байоны «Приют» 2007 года, в очередной раз продемонстрировала уникальный талант Чаплин создавать на экране живые, яркие образы вне зависимости от объема роли: за небольшую роль женщины-экстрасенса актриса была удостоена ряда премий.
В числе наград Джеральдин Чаплин также есть престижная премия «Гойя» за роль в картине «Город без границ», призы кинофестивалей в Мюнхене, Париже, приз кинофестиваля в Малаге как лучшей актрисе второго плана в картине «Зачем нужен медведь», награда Французской республики «Орден искусств и литературы» и медаль короля Испании Хуана Карлоса I «За достижения в области изящных искусств».
У Чаплин прекрасное чувство юмора, именно оно помогало бороться с неизбежным комплексом «дочери гения».
Например, она утверждает, что по «Доктору Живаго» определяет ход времени. В молодости ее окликали на улице: «Тоня».
Позже говорили: «О, «Живаго» – любимый фильм моей матери» Теперь в связи с фильмом вспоминают бабушек-киноманок.
А свою нынешнюю востребованность объясняет тем, что никогда не делала пластических операций.
«Все актрисы моего возраста, побывавшие под ножом хирурга, выглядят одинаково. А я от них отличаюсь – у меня естественные морщины».
Она сорок лет прожила в Испании.
Двенадцать лет была замужем за знаменитым испанским режиссером Карлосом Саурой, у них сын Шейн и дружеские отношения.
Теперь Чаплин – жена испанского оператора Патрисио Кастилла, у них дочь Уна.
В этом году Джеральдин была председателем жюри Московского кинофестиваля и из всех членов жюри оказалась самой доброжелательной и демократичной, ходила в кедах и в футболках с принтом своего отца.
Она с удовольствием делала «вылазки в люди», раздавала автографы, общалась, не отказывала в совместных фото. То, что она долгие годы занималась балетом, чувствуется и сегодня: от мимики – до походки – плавной, пластичной. «Я вообще ненавижу такие слова, как «судить», «быть судьей».
Я смотрю фильмы сознанием, сердцем, глазами и вообще всем своим телом. И мне кажется, что искусство – это такая вещь, которую нельзя рационализировать.
Невозможно подо все подвести основания, все объяснять логикой. Поэтому, когда я смотрю кино, я всегда очень сильно чувствую слияние с аудиторией, с обычным зрителем. И мне действительно сложно бывает потом выбрать победителя – как правило, он появляется вследствие компромисса. Я точно могу сказать почему тот или иной фильм мне не понравился, но чтобы объяснить почему понравился, мне чаще всего слов не хватает».
(интернет(с)
Свежие комментарии