29 марта умер отличный советский писатель Юрий Бондарев.
Его военная проза стала классикой еще при жизни, а "Горячий снег" и "Батальоны просят огня" вошли в золотой фонд советской военной литературы о Великой Отечественной Войне. Что примечательно, в отличие от многих скурвившихся советских писателей, которые легко поменяли свои убеждения на 180 градусов, Бондарев оставался верен своим принципам. Его взгляды отлично иллюстрирует книга "Бермудский треугольник", о государственном перевороте 1993 года (кто не читал, рекомендую).
– Хотел бы спросить Господа Бога, отчего так непотребно обезумела Россия? Почему правят ею панельные козероги, стирающие грязное белье в Кремле? Грошовые политиканы, по дешевке распродавшие с потрохами Россию американским кретинам и дебилам!
– И Демидов, уже впадая в неистовство, стал сокрушать непрощающей яростью ночную тишину квартиры:
– Было ли такое ничтожное, пакостное время в истории России? Ничтожное, безнациональное, торгашеское, позорное! Было, внук, было! Семнадцать лет смуты, варианты всяческих Лжедимитриев, предательства, подкупы, убийства, разврат, грабеж, поголовное пьянство! Все было! Но не такое циничное, грязное, извращенное! Боялись Бога при всей своей мерзости, иногда воздымали глаза к небу! А нашей растопыренной завиральными посулами неповоротливой России преподнесли новоиспеченные демократики невиданную во вселенной свободу, достоинство, райскую вседозволенность! О, неблагодарные русаки! Рыдать от гордости надыть, белугой реветь от счастья жить в эпоху всяческих обалдуев, глупцов и реформаторов! Чепчики – в воздух! В восторге отрывать трепака, трясти напропалую портами перед цивилизованным Западом, изумлять славянским дуроломством! Эх ты, да ах ты, пей, гуляй, свободная, сытая, блаженная Русь! И эх ты!
В общем, редкий случай, когда писатель был хорош и как творец и как человек.
Мир праху.
Писатель-фронтовик не поступался принципами.
Всего две недели назад он отметил 96-летие — возраст, дающий полное право именоваться патриархом русской словесности. Впрочем, Юрий Бондарев стоял в первом ряду русских писателей еще со времен «Батальоны просят огня» (1957). В первом — не только в смысле художественном; скорее даже, тут уместнее военная терминология, — на линии фронта.
Он боролся всю жизнь — и пусть избранная им позиция последние лет тридцать близка была не каждому, даже среди читателей, самый факт этой бескомпромиссной борьбы вызывает безусловное уважение.
Сегодня, 29 марта, Юрий Бондарев скончался на 97-м году жизни — «Известия» вспоминают писателя, гражданина, фронтовика.
Бондаревское поколение в литературу вошло под именем писателей-фронтовиков — несмотря на разницу, иногда до полной несовместимости во взглядах, политических и прочих пристрастиях. Через войну прошли и Астафьев, и Нагибин, и Некрасов, и Солженицын — и окопная правда у всех была, в общем, едина. Это уже потом судьба разметала их по разные стороны баррикад, кому-то уготовив мировую известность, кому-то локальную национальную славу. Бондареву была уготована слава всесоюзная — и это обстоятельство парадоксальным образом сохраняет его величие как писателя и спустя почти три десятка лет после распада Союза. Он был последним из той суровой плеяды писателей-воинов, солдат слова. Теперь все достоинства и недостатки их наследия можно и должно судить по единственному, «гамбургскому» счету. И при таком подходе сильная, сочная, очень мужская «лейтенантская» проза Бондарева начинает светиться новыми гранями.
Ему часто ставили в укор звание советского писателя — он же им совершенно заслуженно гордился и пронес через всю свою жизнь в литературе как высший орден. С наградами, конечно, ему, официальному советскому классику, везло — два ордена Ленина, звезда Героя Труда, две Государственные, одна Ленинская премии. Но самыми важными наградами для младшего лейтенанта Бондарева оставались, безусловно, две солдатские медали «За отвагу» и медаль «За оборону Сталинграда» — потому что только они были, остаются и всегда будут неизменными в своей цене. Цена же им была кровь, пролитая в окопах Великой Отечественной за страну, верность которой Бондарев сохранил до последнего своего вздоха.
Вручение Ленинской премии Юрию Бондареву, 1972 год
Ему часто поминали сожжение чучела Евтушенко и подписание писем с осуждением Солженицына и Сахарова. Поминали, впрочем, часто люди, превосходно чувствовавшие себя и при советской власти, и при новой, для Бондарева категорически неприемлемой. Он отказался принять из рук Бориса Ельцина орден Дружбы народов в 1994 году, публично заявив, что «сегодня это уже не поможет доброму согласию и дружбе народов нашей великой страны». После 1991 года та страна, за которую он готов был отдать жизнь, перестала существовать — и к новому строю он приспосабливаться не собирался. Суровый старик не кланялся перед пулями, не кланялся и перед партийными начальниками — не собирался кланяться и перед новыми «хозяевами жизни». Те, с кем он боролся в советские времена, были для него идеологическими противниками без всякой иронии, без меркантильных или карьерных соображений. Некоторые из них были в годы войны и после нее в «одном окопе» с Бондаревым. Потом они стали врагами — иногда к большому сожалению для самого писателя.
Он оставался цельным во всем — не находил у себя внезапно боярского родословия, не вымаливал денег на «проекты», не участвовал в политических играх. Бондарев стоял на своем до последнего — и публичное одобрение им политики нынешнего руководства страны после воссоединения Крыма с Россией в 2014 году не было ни признаком слабости, ни попыткой примирения. Отрицая экономический строй, Бондарев оставался одним из немногих настоящих коммунистов среди бизнесменов с партбилетами и миллионеров-«марксистов» — писатель не мог не приветствовать возрождение той великой России, за которую некогда он стоял насмерть под Сталинградом. Возрождение, идущее не только в области геополитики, но и культуры. Получая из рук предстоятеля Русской православной церкви в 2015 году почетный знак Патриаршей премии, Бондарев, уже 91-летний старец, сказал, что «русская литература всегда была, есть и будет основой государства, утешением для народа и целительным родником». Слова были встречены присутствовавшими в зале Церковных соборов храма Христа Спасителя в Москве овацией стоя.
Юрий Бондарев на XXVII съезде КПСС, 1986 год
Социалистический реализм Бондарева в конце 1980-х, бывало, вызывал насмешки критики. Однако соцреалистами были и Горький, и Фадеев, и даже нобелиат Шолохов — оказаться в такой компании не самая плохая судьба для писателя. Да и сам соцреализм в конечном счете занял достойное и почетное место в пестрящем «-измами» реестре художественных направлений ХХ столетия. Книги Бондарева давно стоят на полке едва ли не в каждой русскоязычной семье на бывшей одной шестой части суши. И если бы он не написал ничего, кроме «Батальоны просят огня» и «Горячего снега», то и тогда вошел бы в историю русской литературы. А критики... кто сегодня вспомнит хотя бы имена хулителей Бондарева тридцатилетней давности? Сам же Юрий Васильевич останется рядом с нами навсегда — в своих книгах, в своих статьях, всей своей биографии. Уроженец Орска. Командир минометного расчета. Член ВКП(б) с 1944 года — ни разу не торговавший с тех пор своей совестью.
Свежие комментарии