Слушая выступление Бондаревой о императоре Александре I на конференции «Веронский конгресс — новая постнаполеоновская Европа», я больше всего был поражен тем, насколько отличны были намерения и чувства, цели, воодушевлявшие русского царя, от намерений и чувств других государей, присутствовавших на том историческом конгрессе в Вероне.

Его выбор, продиктованный глубокой духовностью, был ориентирован на достижение уважительного отношения между державами-победительницами, а также по отношению к побежденно«Веронский конгресс — новая постнаполеоновская Европа»й Франции.

В православном мире Государство и Церковь — две стороны одного и того же понятия христианской империи, которые в политической и богословской мысли византийцев были неделимы. Поэтому идея разделения политической и религиозной власти была далека от концепции православного государства, на которой базировалась Российская империя, ссылавшаяся на византийское наследие. Александр I сознательно решил противопоставить антихристианской якобинской идеологии, принесшей столько страданий христианству, «священный союз» христианских монархов. Российский император на деле пытался осуществить свою мечту о мире солидарности христианских народов этого Священного союза.

Александр I настаивал: «Единственною и исключительною целью союза может быть только сохранение мира и примирение моральных интересов народов, которые Божественному Провидению угодно было соединить под знаменем Креста».

В его мышлении преобладает идея общего спасения во имя Креста. Не во имя каких-то дымчатых гуманистических или гражданских ценностей.

Как маяк, я всегда держу в памяти знаменитое изречение великого Фёдора Достоевского «Если Бога нет, всё позволено». Актуальные на все времена слова.

Удалившись в Таганрог на Черное море, царь Александр I скончался 1 декабря 1825 года.

Однако его смерть была окутана тайной. Вскоре возникла легенда, что на самом деле Александр I только инсценировал свою смерть, чтобы удалиться в монашество, в Томск, Сибирь, под видом монаха-отшельника старца Фëдора Кузьмича, прожившего долгую жизнь и умершего в 1864 году.

Эта версия приводится и в неоконченном рассказе Льва Толстого «Посмертные записки старца Фëдора Кузмича». Тайна остается неразгаданной, но надо сказать, что преемники Александра I — Николай I и Александр II — всегда относились к Фëдору Кузмичу уважительно.

 Эти отношения, сочетающие понятия государь и духовность, не редкость в православном русском мире, где мы имеем блестящие примеры государей, даже именуемых святыми.

Вот только несколько из них:

Александр Ярославич Невский, Князь Новгородский и Владимирский, он защищал северо-западные земли Руси от шведов и балтийских немцев.

15 июля 1240 года разбил шведское войско у реки Невы.

5 апреля 1242 года он столкнулся с тевтонскими рыцарями и победил их в знаменитой битве на Чудском озере.

Великий Князь Александр Невский сказал эти величественные слова: «Не в силе Бог, а в правде!».

В 1547 году Александр Невский был причислен к лику святых Русской православной церковью, память о нем — 23 ноября, в день его погребения, и 30 августа, в день перенесения его мощей в посвященную ему лавру в Санкт-Петербурге.

Дмитрий Иванович Донской, великий князь Московский, он прославился Куликовской битвой, которую выиграл 8 сентября 1380 года против огромного войска монгольского полководца Мамая. Именно эта военная победа стала решающим переломным моментом в освобождении русских от татарского ига.

Дмитрий Донской был также причислен к лику святых Русской православной церковью, которая отмечает его память 19 мая.

Как не отметить легендарную фигуру генералиссимуса Александра Васильевича Суворова за его глубокую духовность, сочетавшуюся с незаурядными способностями военного стратега: он не проиграл ни одного боя. Суворов начал победоносную военную кампанию в Италии против французских оккупационных войск 15 апреля 1799 года, стартовав из Вероны.

Для сравнения: двумя годами ранее в Вероне во время «веронской Пасхи» восстали веронцы и изгнали из города якобинцев и французские войска. Месть французов не заставила себя ждать, она была ужасна!

Верона поднялась тогда одна против французов. Верона никогда не забывала этот акт героизма народа, память об этом восстании до сих пор жива в коллективной памяти города.

В северной Италии в 1799 г. Суворов своими энергичными действиями в трех решающих сражениях — Адде, Треббии, Нови — сумел разгромить французские войска и обуздать наполеоновскую экспансию.

 

Суворов во время своего итальянского похода публиковал различные прокламации, адресованные местному населению, считавшему его освободителем, в которых он призывал к «сохранению христианских ценностей» и «верности законному правительству».

 

К сожалению, его благородные победы были забыты в результате политики Австрийской империи.

Как вспоминали очевидцы, Суворов встретил итальянцев пасхальными объятиями и поцелуями (вступление русских войск произошло во время православной Пасхи), объяснив им по-итальянски, что он идет «для восстановления католической веры». Показательно, что здесь он сместил акцент с военно-политической области (помощь австрийским союзникам) на духовную, религиозную.

«Возвращение к католической вере» восприняли и представители Амброзианской церкви (миланской). После триумфального шествия русской армии в Милане 18 апреля в «Дуомо» было совершено богослужение «Te Deum».

Привожу лишь пару из многочисленных цитат Суворова:

«Молись Богу — от Него победа. Бог наш генерал, Он нас и водит».

«Вся земля не стоит даже одной капли бесполезно пролитой крови».

 

Именно благородство ума русского не позволяло доходить до свирепости, до нечеловеческой жестокости, ненависти и мести часто ослепляющей победителя.

Как пишет Бондарева: в разговоре с Шатобрианом тот же император Александр I заявил, что провидение дало ему в руки 800 тысяч солдат «не для того, чтобы удовлетворять свои прихоти, а для того, чтобы «установить те принципы порядка, на которых держится человечество».

Именно Александр I не позволил разграбить и растоптать Францию, несмотря на огромные страдания, которые понесла Россия из-за наполеоновского нашествия. Москва была подожжена, разрушения и потери были неисчислимы.

Юрий Бондаренко, историк, публицист, специалист по польской истории и филологии, в интервью 2012 года открывает малоизвестную страницу о страшных потерях, понесенных русскими солдатами в Отечественной войне 1812 года, о которой стоит сказать отдельно. 

В 1820-х годах во Франции были опубликованы воспоминания генерала Филиппа-Поля де Сегюра, личного адъютанта Бонапарта. Эти воспоминания вызвали небывалый ажиотаж, позже их использовал Лев Толстой в «Войне и мире», описывая Бородинскую битву.

Так вот, в 6-й главе своих мемуаров де Сегюр подробно рассказывает об отступлении наполеоновской армии из Москвы. В том числе — о жуткой сцене, открывшейся командованию французских сил после того, как те миновали Можайск и Бородинское поле, где на тот момент всё ещё лежали «тридцать тысяч наполовину обглоданных трупов».

«…Императорская колонна приближалась к Гжатску (ныне город Гагарин. — Ред.); она была изумлена, встретив на своём пути только что убитых русских. Замечательно то, что у каждого из них была совершенно одинаково разбита голова и что окровавленный мозг был разбрызган тут же. Было известно, что перед нами шло две тысячи русских пленных и что их сопровождали испанцы, португальцы и поляки… Кругом императора никто не обнаруживал своих чувств. Коленкур (дипломат наполеоновской эпохи, был послом в России и министром иностранных дел Франции. - Ред.) вышел из себя и воскликнул: "Что за бесчеловечная жестокость! Так вот та цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведёт на неприятеля это варварство? Разве мы не оставляем ему своих раненых и множество пленников? Разве не на ком будет ему жестоко мстить?"».

Между тем, как пишет далее очевидец, увидев страшную картину: «Наполеон хранил мрачное молчание; но на следующий день убийства прекратились. Ограничивались тем, что обрекали этих несчастных умирать с голоду за оградами, куда их загоняли на ночь, словно скот. Без сомнения, это было варварство; но что же было делать?…».

Точное число убитых русских пленных, к сожалению, осталось неизвестным. Как неизвестно и число выживших. При Шевардине и Бородине было потеряно (убитыми, ранеными и пленными) 44 тыс. солдат и 1,5 тыс. офицеров.

Бондаренко пишет: «Перед нами — неоспоримое свидетельство военного преступления. И от кого — не от воевавшей с ней стороны, а от человека из ближайшего окружения Наполеона! Де Сегюр, кстати, после войны стал сенатором, прожил долгую жизнь. И много претерпел от соотечественников за то, что в своих воспоминаниях не описывал русских как полных идиотов и не считал поражение Наполеона только лишь заслугой генерала Мороза».

Похвальная нота: интервью Бондаренко прочитал Ростислав Мединский, советник главы Российского военно-исторического общества. Благодаря его усилиям был в течение месяца сооружён памятный знак в Гжатске.

Параллели с тем, что мы наблюдаем сегодня, многочисленны: очередное нападение на Россию, которое идёт с Запада, русофобия, необходимость скорейшего построения многополярного мира на основе баланса сверхдержав.

Елена Бондарева права, когда цитирует российского историка Василия Ключевского «История – не учительница жизни, а надзирательница, которая наказывает за незнание уроков».

Верона капитулировала 25 апреля 1797 года, в день Сан-Марко, в окружении 15 000 французских солдат. Затем последовали расстрел руководителей восстания, депортация во Францию ​​2 600 человек венецианского гарнизона (из которого вернулась только треть), бесконечная месть и грабежи. Таким образом, число погибших в Веронезе возросло до 2 105 человек…