Горбовский Глеб Яковлевич (4 октября 1931, Ленинград) — русский поэт, писатель.
Родился в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище № 13, где он получил профессию плотника.
Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных — «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов Горбовкого состоялась в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте.
Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.
В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда.
***************
По проспектам
ходили парни,
расхолаживали друг друга...
Большинство из парней -
бездарные,
каждый третий -
пес или сука...
А меж них - сновали неведомые,
неразгаданные, другие...
И - почти что все
были преданы...
Хорошо,
что были -
такие!
Эти люди - вежливо мучились...
Эти люди - эпоху строили...
..Эти люди были,
как случаи,
и пожалуй -
были героями!
***********************
Лампа
керосиновая у тебя в избе.
Стаи лет я думаю
только о тебе.
Водишь карандашиком
острым по письму,
как по неотступному сердцу моему.
В печке твоей временной
вымерли дрова...
...Двадцатитрехлетняя
ты моя вдова!
Захоронен в памяти я твоей давно,
точно неудавшийся
эпизод кино,
как пожар потушенный
вовремя,
без бед...
Свет мой керосиновый,
самый яркий свет.
***********************
Попробуй
опиши усталость,
когда осталось впереди
хороших слов такая малость,
а страшных слов
поди сочти!
Была любимая...
Что утро,
она дарила мудрый свет.
Но и она устала --
утлый,
уплывший в прошлое
предмет.
Не наверстать
ни на курорте,
ни в долгом, обморочном сне,
что потерял, или испортил,
или изжарил на огне.
Меня все тянет в лес,
однако.
Забиться в глушь.
Последний раз.
Причал у смертных
одинаков,
не одинаков смертный час.
Вулканы щупал,
море трогал,
ласкал леса и города.
Не заросла тоской дорога,
не оборвалась навсегда.
Еще иду.
И мчатся мимо
столбы, железные мосты.
Но вот усталость...
От любимой
остался след,
как от звезды.
***********************
Время
истечет — и ты уйдешь.
Нас расцепят,
словно мы — вагоны.
Ощутим, какого цвета ложь,
шевельнем параграфы,
законы...
На твои следы наляжет снег,
ты уедешь прочь из Ленинграда...
Только где-то в дебрях
картотек
мы еще недолго будем -
рядом.
*************************
Разорву воротник.
Приспособлю под голову кочку.
В рот налью
ледовитой небесной воды.
Я сегодня устал. Я
едва дотащился до ночи.
Капли пота, как
птицы, в колючих кустах бороды.
Я пишу эту песню
широким размером сказаний.
Это зрелый размер. Это говор дремучих лесов.
Я на солнце смотрю раскалёнными злыми глазами,
а затем закрываю глаза на железный засов.
И живу. Тишина. Только кровь куролесит.
Зверь обходит меня. Облетает меня вороньё.
Я серьёзен. Я камень. Я всё перетрогал и взвесил.
И всего тяжелее - раздетое сердце моё...
Свежие комментарии