Я под впечатлением от темы, поднятой автором.
Автор: Отар Довженко
"Право носить маску как утраченная ценность интернета.
Помню, как звали того парня: Игорь Глаголевский. Точнее, ИгорьГлаголевский – под таким никнеймом он зашел десять лет назад в чат SmithFastChat, одно из главных тогдашних средоточений общения украинцев. Это было по-настоящему смешно. Старые чатеры обменялись смайлами, а потом кто-то спросил у новичка: «Ты что, не мог себе более остроумного ника придумать?». На что Игорь Глаголевский – первый на моей памяти пользователь, который использовал настоящие имя и фамилию как логин для чата – ответил что «у меня нет нужды прятаться за ником», и это было еще смешнее.
А сколько смеха бы было, если бы тогда кто-нибудь сказал нам, что через десять лет мы будем фигурировать в интернете под своими настоящими именами и фамилиями!
И бывшие владельцы остроумных ников, или же целых арсеналов имен-масок и виртуальных личностей, будут доносить администрации Facebook на ближнего, который назвался псевдонимом, чувствуя себя при этом санитарами сообщества.
И что топосом дискуссии про онлайн-коммуникацию, с которым никто даже не пытается спорить, станет отождествление анонимности с троллингом и деструкцией.
И что свое право быть в интернете кем-то другим – тем, кем ты хочешь быть, – и скрывать реальную личность, мы сдадим без борьбы.
Общаясь с молодежью, я осознал, что людям, которые начали пользоваться сетью во второй половине 2000-х, почти невозможно объяснить, в чем состояла ценность анонимности в первые десятилетия интернета.
Сдвиг в сознании, произошедший за эти десять лет, перевернул все с ног на голову (или наоборот, с головы на ноги) – теперь человек, который вместо собственного имени использует ник, может показаться нескромным, подозрительным, смешным. Анонимность воспринимается как признак нечистой совести, попытка убежать от ответственности за свои слова и поступки, фанаберия онлайн-гиков, которая усложняет общение.
Даже для того, чтобы скачивать пиратские копии фильмов и музыкальных композиций, теперь регистрируются под собственными именами. Последний рудимент бывшей свободы самоназывания, который пользуется спросом у нынешнего племени – возможность добавить «Цветочек» или «~СуперDJ~» к настоящим именам и фамилиям в социальной сети Вконтакте.
Олицетворение этой тенденции, конечно, Марк Цукерберг, который давно объявил перенесение реальной идентичности в интернет стандартом для своей соцсети.
Драконовское, как для середины 2000-х, требование указывать реальные данные при регистрации чем-то похоже на инициативу Петра Первого европеизировать своих подданных с помощью бритвы.
Почти нигде, кроме Facebook, называться не своим именем не запрещено. Но влияние Facebook на парадигму онлайн-общения настолько мощное, что анонимные пользователи других ресурсов начинают чувствовать себя неуютно.
В комментариях интернет-изданий FacebookConnect, Disqus и другие системы комментирования из-под аккаунтов соцсетей понемногу становятся общим стандартом.
Одно дело – участвовать в дискуссии, все участники которой используют никнеймы, другое – быть единственным «терминатором-2012» среди Маш и Иванов, каждый из которых с удовольствием упрекнет своего собеседника в его анонимности.
Можно сколько угодно философствовать о том, что отказ от виртуальных идентичностей является закономерным следствием сближения интернета и реального мира. Но настоящим грабарём анонимности стал рынок.
Человек, который отказывается называть свое имя, является плохим покупателем, из него сложно вытянуть приватную информацию, необходимую для таргетинга рекламы.
Вслед за Facebook – самой большой в мире коммерческой базой данных, – о нейм-контроле своих пользователей начинают заботиться другие сервисы.
Аноним становится врагом коммерциализированного интернета, тормозом его прогресса, и не зря самая одиозная хакерская герилья называется Anonymous и выбрала маску в качестве эмблемы.
Согласно The Financial Times, анонимность поощряет плохое поведение.
Кто-то скажет не драматизировать и напомнит про рассадники анонимов типа форума «Украинской правды». Конечно, процесс маргинализации анонимного общения, его вытеснение в резервации происходит постепенно и может длиться годами.
Но особая маскарадная культура интернета, пронизанная чувством свободы и дикой вседозволенностью языческого праздника, отходит.
Что такого особенного мы теряем вместе с анонимностью? Во-первых, творчество, которое она катализировала. А самое первое, нико-творчество, ведь процесс придумывания виртуального имени и дальнейшее конструирование виртуальной идентичности часто был захватывающим и разноцветным.
С форматированием жестких дисков, на которых хранятся базы даннных чатов, форумов и блогхостинговых систем, исчезнет бесценный материал для исследований по онлайн-ономастике.
То, как люди пользовались возможностью придумывать себе бесконечное количество имен и творить для каждого из них идентичность, отличную от собственной, могло бы заинтересовать разных ученых – семиотиков, социологов, психологов…
Шутки и карикатуры про пузатого пивореза, который в интернете прикидывается стройным атлетом, сформировали предвзятое отношение к людям, творящим виртуалов.
На самом деле, на это явление стоит посмотреть и с другой стороны – как на толчок стать лучше, стимул для развития, самоусовершенствования, исправления своих недостатков если не в реале, то хотя бы в виртуальном мире.
Знаю множество людей, которые без этого в жизни бы не выкарабкались из своих комплексов.
Два года назад moot, основатель 4chan, сказал, что анонимность способствует развитию креативности (имиджборды – жанр, в котором анонимность и креативность гиперболизированы и доведены до веселого абсурда – это подтверждают).
Маска виртуального художника смущала аудиторию, наделяя его образ и работы особенным шармом непривязанности к будничному миру.
Анонимность создавала пространство для онлайн-перформансов с множеством участников, о которых ты никогда не мог знать наверняка, кто из них настоящий человек, а кто – виртуал.
И знать, в конце концов, не хотел.
Ей-богу, не представляю, кому станет лучше, если, например, из Фаины Каплан вытрусят паспортные даннные.
Откровенность – еще одно качество, которое, каким бы парадоксом это ни казалось, воспитывало в человеке маскарадное общение.
Анонимность давала возможность говорить о том, что думаешь, не обращая внимания на социальные условности.
Грубо говоря, не отвечая за свои слова.
Конечно, прикрывшись ником, можно было обматерить, но можно было и признаться в любви и симпатии, высказав то, что никогда бы не решился сказать в глаза.
Поэтому дискуссии на форумах, где каждый выбирал себе имя и не был обязан быть собой-реальным, если не хотел, часто бывали необычайно глубокими и искренними.
Безусловно, хватало флуда, флейма и матерщины. Не смотря на это, виртуальные сообщества 90-х – первой половины 2000-х, где действовало правило
«детка, это интернет, здесь могут послать на х**»
, жили наполненной и красочной жизнью, самоорганизовывались, выходили в реал (чего нынешним сообществам ощутимо не хватает), проживали свой жизненный цикл и умирали, когда пришло их время. При этом, причиной смерти чаще всего становился технический катаклизм или обезлюдение из-за перехода на другую платформу, а не деструктивная коммуникация и превращение в матюкливый отстойник.
В более-менее стойких сообществах анонимность была относительной: интегрируясь, каждый участник узнавал реальные имена, пол, возраст, географическую локацию и другие данные других участников, если, конечно, хотел их знать.
Но бывало, что сам человек – тот образ, который он творил своим способом самопрезентации и коммуникации с другими участниками сообщества, – оказывался важнее того, как его зовут по паспорту.
Поэтому часто никнеймы становились заменителями имен в реальном общении.
В этом плане публичные коммуникативные площадки раннего интернета были настоящей противоположностью нынешних социальных медиа: если в Facebook, зайдя на страницу до этого момента неизвестного пользователя, ты сразу же видишь массу параметров, по которым можно определить его статус и связи с другими (а значит – опосредовано – с тобой самим), то на форуме или в чате только ник, юзерпик и сообщения человека могли подсказать, стоит ли с ним знакомиться. Поэтому онлайн-общение в те времена являло собой нескончаемый поиск человека.
Что же, взамен имеем новую возможность – найти одноклассника, введя в поиск имя и фамилию.
Это все лирика, а есть и серьезное измерение этой проблемы – безопасность.
Пока сытые демократии борются с анонимными хулиганами в интернете, в странах с тоталитарными и авторитарными режимами подписаться реальным именем для журналиста или гражданского активиста часто значит подписать себе смертный приговор.
Хотя никнейм никогда и не был настоящей защитой от спецслужб, отрицание права на анонимность, которое до недавно воспринималось как естественная составляющая первичной свободы интернета – чудесный повод для диктаторов ввести нейм-контроль в сети.
Все эти аргументы, конечно, не повернут обратно объективных процессов, которые происходят в коммерциализированном интернете (да и в мире в целом) и не спасут анонимность от потери своего когда-то господствующего положения в парадигме онлайн-коммуникаций. Будущее за общением без масок, которое теперь безапелляционно называют цивилизованным. Игорь Глаголевский, которого несложно найти с помощью гугла, имеет в соцсети Вконтакте более двух сотен друзей. Абсолютное большинство зарегистрированы под именем и фамилией, хотя есть и такие, которые желают быть «Музыкой Волн» или Little Sunshine. Ни то, ни другое, уже никого не смешит.
Просто хотелось бы запечатлеть в памяти,
что анонимность – это не только брань, троллинг, провокации и трусость.
Это так же замирание сердца от слов человека, который неожиданно стал тебе духовно близким после откровенного разговора в чате, где каждый называет себя так, как хочет, но при этом остается собой".
Задумайтесь.Спасибо.
Дана
Свежие комментарии